H&M / «Афиша» №244

13 марта в Москве открывается первый магазин шведской сети H&M. «Афиша» отправилась в стокгольмский офис компании и посмотрела, как там все устроено

H&M — это все равно что IKEA, куда придешь за парой диванных подушек, а уйдешь с дюжиной свечей, двумя табуретками и квитанцией на доставку кровати. Так и в H&M: ты заходишь туда, потому что видишь в витрине невероятной красоты юбку, ловко сведенную с броским ремнем (все по €9,90 или 14,90 за вещь); внутри ты понимаешь, что синтетическая юбка тебе не нужна, да и ремень экстремальный, — зато выносишь весь отдел колготок, два худи в веселый горошек и серое трикотажное платье за те же €19,90, про которое потом все спрашивают, не в «Ле Форм» ли ты его добыла. Когда основатель H&M Эрлинг Перссон откры­вал свой первый магазин в Швеции в 1947 году, он вдохновлялся американскими универмагами, где продавалось много недорогой одежды. В 2000 году H&M открыл первый магазин в США, сей­час таких магазинов 169 — и это несмотря на то, что в США были и есть Gap, Target, Abercrombie & Fitch и про­чие сети, у которых одежда тоже хорошо выглядит и недорого стоит. Получается, догнали и даже перегнали.

Все вроде бы просто: модная одежда за небольшие деньги, качество — такое, чтобы вещь как минимум прилично выглядела, но бывает, что повезет, и она еще и долго служит. Работники H&M рисуют на доске «модный треугольник»: верхушка — это так называемые Trends, более дорогая и актуальная одежда, широкая часть внизу олицетворяет собой Basics, то есть совсем недорогие базовые вещи. В любом столичном магазине должно быть все — от офисной классики до подростковых маек с принтами, от аван­гардных платьев для редактора моды до пары прямых синих джинсов для мамы, но тут уже важно количество: простых серых брюк всегда будет больше, чем остромодных платьев, и чем дальше от столиц, тем меньше модного. Так было не всегда: еще в 80-х H&M без особых стилистических концепций отшивал себе в Азии недорогую одежду, и до нынешней популярности ему было далеко — все это скорее ­на­поминало каталог Quelle. Действительно сильная дизайнерская команда начала собираться только в 90-х, не в последнюю очередь благодаря нынешнему креативному советнику Маргарете ван ден Бош. Настоящая же слава пришла в 2000-х — когда к дизайну добавился не менее силь­ный маркетинг. Взять хотя бы сотрудничество с важ­ными дизайнерами, которое началось в 2004 го­ду: в день запуска дизайнерских коллекций у магазинов с 6 утра стоят километровые очереди, а вещи разметают за несколько недель и потом втридорога перепродают на eBay. «В этом идея, — говорит Маргарета. — Люди знают, что это limited edition и что больше этого не будет».

Офис H&M — многоэтажное здание на одной из центральной улиц Стокгольма. С внутреннего балкона верхнего этажа все помещения видны как бы в разрезе: туда-сюда снуют люди, в окнах видны кронштейны с одеждой, но ближе рассмотреть не по­лучается: режим тут — все равно что на военном заводе. После долгих уговоров удается проникнуть лишь в дизайн-отдел, и только тут начинаешь что-то понимать. В комнате беспорядок, стеллажи заполне­ны всеми мыслимыми журналами и книгами о цветах и тканях. Три человека вдумчиво созерцают на мониторе крупный цветочный узор. За всю империю — 100 дизайнеров, 800 поставщиков, всего 73 тысячи сотрудников — не скажу, но ясно, что этим трем дизайнерам тут хорошо.

Во время интервью я спрашиваю Анн-Софи Юханс­­сон, главного дизайнера H&M, что на ней за платье — это оказывается H&M четырехлетней давности. Сотрудница отдела маркетинга приходит на ужин в платье COS — это относительно новое ­подразде­ле­ние H&M, которое выпускает более утонченную и до­рогую одежду и у которого нет магазинов в Швеции. Видимо, тут умудрились устроить все так, что самим сотрудникам интересно то, что у них получается. И это куда круче, чем 1700 ­мага­зинов по всему миру.

Ленинградское ш., 16, «Метрополис», м. Войковская, пн-вс 10.00– 23.00, открытие 13 марта
«Мега», 24-й км Ленинградского ш., г. Химки, микрорайон 8, стр. 1, м. Планерная, Речной вокзал, пн-вс 10.00–23.00, открытие 20 марта

Stuart Weitzman / «Афиша» №244

Очень красивые туфли американского дизайнера

Нью-йоркский житель Стюарт Вайцман открыл свой первый магазин в 1993 году, и до сих пор он — не только главный дизайнер, но и владелец, председатель совета директоров и вдохновитель своей компании. 2 миллиона пар продается ежегодно! 300 моделей выпускается к каждому сезону! При этом сам Вайцман — это мягкий человек в очках, который мечется между Нью-Йорком и Испанией, где в Аликанте находится завод по производству туфель, всегда носит с собой ракетку для пинг-понга и подходит к своему делу здраво. «Я выпускаю обувь для трех категорий покупательниц: знаменитости, модницы и — самое главное — женщины, которые делают карьеру». Для модниц в ход идут высоченные каблуки и экспериментальные расцветки (например, tie-dye или ярчайшая фуксия), для знаменитостей изготавливаются босоножки, чтобы ходить на оскаровские приемы (с каменьями и в одном экземпляре), ос­тальное же — классические лодочки на каблуках и без, кожаные кроссовки, шлепанцы на пробке и прочее — явно предназначено для карьеристок.

Знаете что самое неприятное в обувных дизайнерах? Все они, как правило, безапелляционно считают, что ­жен­щина без каблуков — это не женщина. При этом сами они — мужчины и явно не представляют, что значит проходить на двенадцатисантиметровых шпильках хотя бы полдня. А вот что говорит Стюарт Вайцман: «Пресса и подиумы превозносят каблуки вышиной с небоскребы. А чем все кончается? Тем, что туфли без каблуков продаются в пять раз лучше шпилек! Женщине необязательно всегда выглядеть сверхсексуально. Если она пытается так выглядеть все время, это просто перестают замечать. Да, туфли без каблуков несексуальны, но они крутые! А выглядеть круто — это ничуть не хуже, чем ­выглядеть сексуально». Вот за одни эти слова хочется поехать в Нью-Йорк (или на завод в Аликанте) и обнять Стюарта Вайцмана. И купить у него пару каблуков вышиной с небоскреб.

IKKS / «Афиша» №244

Небрежный французский шик

Французская марка IKKS поначалу произ­водила детскую одежду: идея была в том, чтобы выпускать для детей доступные и красивые вещи, которые не были бы слишком простыми или слишком кукольными. Женскую линию запустили в 1999 году. В Москве IKKS планировали открывать еще осенью, но из-за того что запуск «Метрополиса» отложили до конца января, получилось, что работа началась с распродажи осенне-зимней коллекции: новая, весенняя, придет в марте. IKKS — это довольно дорогая, добротная и неброская одежда на каждый день. Все неяркое, сдержанное, из цветов в основном матово-коричневый в сочетании с темно-серым. Главное — все должно ­сидеть слегка небрежно. Если сумка — то мягкая и объемная, если сапоги — то с голенищем гармошкой, если брюки — то длинные и широкие, если платье — то сползающее с одного плеча. При этом и одежда, и аксессуары сделаны достаточно тщательно, чтобы при всей небрежности не выглядеть неопрятно. В общем, с помощью этого магазина можно добиться того самого желанного образа, когда всем кажется, что ты встала с постели, провела рукой по волосам, надела то, что ближе лежало, и тут же вышла на улицу. Как известно, сложнее этого ничего нет.

Kix Box / «Афиша» №244

Второй магазин дизайнерской стрит-одежды

Первый магазин Kix Box, который уже ­года полтора работает на втором этаже «Европейского», похож на маленький ­закрытый клуб, случайно попавший в гущу Zara и Marella. Чужой человек из это­го магазина вылетит пулей: странные скругленные стены, цветные джинсы, кислотные принты, кругом ходят надменные люди в цветных кроссовках, а продавцы вовсе не торопятся приобщить посетителя к миру смешных платьиц Olga de Polga или красных штанов Cheap Monday. Пожалуй, это правильно: места и так мало, на всех любопытных все равно не хватит. Новый Kix Box в «Метрополисе» совсем другой. Он выглядит очень гостеприимно: стеклянные стены, много све­та — что называется, полная информационная прозрачность. Сам магазин невелик, зато перед ним полно места, так что хозяева уже решили проводить здесь все профильные мероприятия. Первым таким мероприятием стало открытие, на который приехал художник SSUR, привезший придуманную им для DC линию кроссовок с узорами на русскую те­му. Скоро привезут веселую французскую марку Sixpack. Майки Stüssy, курт­ки Penfield и поло Fred Perry на месте, как и клиенты Kix Box, городские пижо­ны в обуви лимитированных серий. А джинсов Cheap Monday, кажется, ­даже стало немного больше.

Серфинг на Ломбоке / Мир №58

Метрополис / «Афиша» №243

Новый ТЦ на «Войковской», где вроде бы будет все

На второй день после открытия на первом этаже просторного «Метрополиса» не было отопления. Продавцы Gap стояли на кассе в куртках; на тех, кто шел в примерочную гигантского Marks & Spencer, было жалко смотреть (особенно если в руках у них был, допустим, лифчик). Однако постепенно все налаживается: отопление дали, магазины потихоньку открываются. Да и кому есть дело до отопления, если уже сейчас в «Мет­рополисе» прямо у входа натыкаешься на самую завораживающую в этом городе витрину: H&M! Настоящий, как в Лондоне и Стокгольме! И откроется уже в марте! Да будь он хоть на улице — все равно пойдем.

Новым торговым центром в Москве никого не удивишь, но «Метрополис» выглядит многообещающе. Во-первых, это не «Мега»: не надо специально выбираться за МКАД, тратить полдня, стоять в пробках или ждать бесплатного автобуса — «Метрополис» расположен в двух шагах от «Войковской». Во-вторых, здесь вроде бы запланировано практически все, за чем приходилось в «Меги» ездить: уже работает Gap, скоро открывается «Стокманн» (после закрытия магазина на Смоленке — единственный в черте города). Есть Body Shop — еще один центровой, кроме того, что в «Европейском» на «Киевской» — и скоро будет более просторный, чем в «Европейском» же, магазин дизайнерской стрит-одежды Kix Box. Есть упомянутый большой Marks & Spencer и скоро будет первый в Москве River Island. И это все — не считая кинотеатра, нейл-бара, джинсов Levi’s, кроссовок Adidas — в общем, того, что бывает в каждом уважающем себя ТЦ.

Ну а главное — здесь много места: с этим в любом городском молле есть проблемы. Сразу вспоминается один знакомый американец из Миннесоты, который заезжал в ближайший молл, чтобы совершать утреннюю пробежку: сухо, нехолодно, бесплатно и места достаточно. Пока не все магазины открылись, а москвичи не успели освоить новый ТЦ, самое время пробежаться по полупустым ­ко­ридорам.

Fred Perry / «Афиша» №243

Коллекция Анн-Софи Бэк, книги, музыка и синий скутер

В магазине на Петровке, построенном японским архитектором Масамити Катаямой, наконец начинают происходить обещанные владельцами события, которые сами они обозначают словом «движуха». «Движуха» — это значит, что в магазине постоянно появляется что-то ­новое, и это не только одежда, да и к теннису все это напрямую не относится.

Сначала об одежде: в магазин поступила капсульная коллекция, которую для Fred Perry сделала работающая в Лондоне шведка Анн-Софи Бэк: платья-чулки со смешными накладными плечами, кардиганы и пуловеры. Нейтральный крой, свойственный Fred Perry, стал у Анн-Софи нарочито облегающим, трогательно-женственным — как с чужого плеча. Упомянутые подплечники только усиливают это ощущение беззащитно­сти и чужеродности, как будто в магазин случайно попали какие-то совершенно не свойственные ему вещи. Признаться, остальные новинки магазина (не имеющие никакого отношения к марке) смотрятся в нем куда органичнее. Например, сейчас там стоит красивый синий мотороллер. Мотороллер подогнали друзья владельцев из Clevermoto, и если с ­фев­раля по апрель совершить в магазине ­любую покупку и заполнить анкету, то вполне возможно, что он станет вашим. Кроме того, тут начали продавать книжку «Match Day» — любопытный сборник всевозможных футбольных программок, начиная с послевоенных. А с 23 февраля к нему добавится новый диск группы I.H.N.A.B.T.B. Вообще, в магазин можно просто зайти, сесть на кожаный диван внизу и полистать подборку фотоальбомов. Многие не делают этого, потому что боятся архитектурного великолепия стекла, света и ковров — но бояться, если честно, не надо.

Sweet Sixties / «Афиша» №243

Винтажные духи, украшения и меха плюс тематические вечера

На журнальном столике — целая гора всего блестящего: брошки, колье, подвески и гигантские клипсы сверкают золотом, переливаются цветными стразами. Тут же — початая бутылка красного и канапе с утиным паштетом. Вокруг стола сидят шесть девушек. Все они, прикрыв глаза, нюхают колпачки от старинных парфюмерных флаконов. Остальные девушки — еще человек пять — перебирают украшения; кто-то надел на себя меховую накидку 50-х годов и вертится перед ­зер­калом. Почти все они видят друг друга впер­вые — и, несмотря на это, болтают без умолку.

«Мне всегда хотелось сделать что-то вроде салона», — говорит парфюмерный критик Галина Анни, которая уже много лет собирает старинные ароматы, а с неко­торых пор еще и винтажную ­бижу­те­рию. В январе Галина открыла шоу-рум Sweet Sixties — квартиру недалеко от Цветного бульвара, где раз или два в неделю собираются гости: пробуют ­старинные духи, слушают музыку, переодеваются в винтаж, фотографируются. В небольшом антикварном шкафчике собраны склянки, которым от 20 до 100 лет. Как выясняется, содержимое этих склянок не только не испортилось, но пахнет куда интереснее, чем большая часть того, что сейчас продается в магазине (даже на стойках с селективной парфюмерией). Начиная с Miss Dior 80-х годов, которая не имеет практически ничего общего с современной (сравнение не в пользу последней) и заканчивая благородными цветочны­ми Heliotrope Blanc Guerlain 30-х годов. Открывание флаконов сопровождается занимательными историями — про любимый аромат Плисецкой, про закат фабрики «Северное сияние», про судьбу духов за 44000 евро. Как и любой живой рассказ про индустрию от человека, который давно внутри нее, все это невероятно интересно, учитывая еще и то, что индустрия изящная, а флаконы — ­настоящие.

Что же до американской винтажной бижутерии, то ее история не менее печальна, чем история купленного ­кон­церном Unilever «Северного сияния»: на журнальном столике сверкают осколки целой исчезнувшей империи. До 70-х годов в США делали огромное количество бижутерии — и это был совсем не Accessorize: ручная работа, тонкий дизайн, хрусталь, эмаль, позолоченное серебро. Все пропало, как только на сцену вышел Китай: дешевое производство и сверхприбыли начисто уничтожили ремесло. В Москву винтажные украшения привозят всего несколько энтузиастов (Brocade, Bouduart), в том числе и Галина Анни. «Между прочим, меха раньше тоже ­де­лали интереснее, — убежденно говорит она. — Существовали меховщики с ­ре­путацией. Шубы и пелерины шились по классической технологии — в роспуск, теперь же шкурки для экономии материала просто растягивают». На плечах у Галины накидка 50-х годов из золотистой норки. Как и духи Guerlain, несмотря на возраст, она внушает куда больше доверия, чем новая.

Warehouse и Principles / «Афиша» №242

Недорогая английская одежда для любого возраста и случая

Warehouse и Principles сначала открылись в «Мегах» («Химки» и «Белая Дача»); фи­лиалы в новом торговом центре у «Войковской» — первые в черте города. Это два неплохих магазина, чтобы ходить за покупками с родственниками. С какой-­нибудь старшей родственницей, которая до сих пор ходит за одеждой на рынок, потому что не верит, что в магазине найдутся идеально сидящие и не очень ­до­рогие брюки 52-го размера, лучше идти в Prin­ciples. Он больше всего похож на британский же Marks & Spencer — та самая неброская, скучноватая, элегантная классика, о которой мечтает почти каждая мама. Много вещей идеально подойдут для полной фигуры: брюки с высокой талией (от 3000 р. и выше), трикотаж с драпировкой на груди (3000– 3500 р.), удлиненные жакеты, просторные пальто в стиле 60-х, юбки-баллоны, свободные платья (4000–5500 р.), кар­диганы, сделанные на манер кейп-котов. Напротив, в Warehouse стоит если не пой­ти самой, то как минимум туда ­от­править младшую сестру: здесь все ­куда бойчее и веселее, тут и восточные ­штаны, и комбинезоны, и короткие ­топы, и, кстати, обувь есть, а стоит все ­даже несколько дешевле. Правда, оба ­магазина очень маленькие: с гигантом Marks & Spencer им пока тяжело конкурировать.

Arsenicum / «Афиша» №242

Шоу-рум дизайнера Дмитрия Логинова

Мужские костюмы, куртки из тонкой ­кожи, шелковый трикотаж, тончайшие сорочки — все скульптурно скроенное, выхолощенное, пижонское. На спине у вещей, где-то между лопаток, — фирменная строчка или крестообразный залом. Вроде классика, но, как говорят в Америке, with a twist. Если у вас есть 35000–37000 р. на костюм и вы хотите поддержать хорошего русского дизайнера, сюда следует идти именно за костюмом — Логинов ими давно известен. Хо­тя с маркой Arsenicum не так все просто, как можно подумать, посмотрев на содержимое нового шоу-рума.

Если вы постоянно читаете журнал «Афиша», то, может быть, помните фотоисторию, снятую в 2006 году, где чумазые люди в черном бегают по темному лесу и валяются в грязи. Так вот — эти ­люди были одеты в одежду Arsenicum. (Там, кстати, и будущий дизайнер Гоша Рубчинский мелькает — см. обложку.) Показы Arsenicum — всегда одни из самых ожидаемых и обсуждаемых; Логи­нов — в самом первом, бодром и многообещающем дизайнерском ряду, там же, где Газинская и Гайдай. Кто-то сейчас ворчит — вот, мол, дизайнер стал совсем коммерческим, где же провокация, где готы? Одни пиджаки. Но судя по тому, с какой душой и любовью вылеплены эти самые пиджаки, как их много и какие они разные — короткие, длинные, на одной и на двух пуговицах, классические или с воротником, скроенным на манер мозаики, даже, прости господи, со ­стра­зами Swarovski, — в общем, Логинову это дело явно нравится не меньше, чем вязаные худи, как на средневекового палача, или блестящие кожаные штаны в обтяжку. «То, что в моем шоу-руме продаются костюмы, не значит, что я только их собираюсь делать, — говорит сам Дмитрий. — Некоторые бестселлеры прошлых коллекций мы собираемся ­выпускать из сезона в сезон, а это отнюдь не всегда классические вещи». Так что наличие строгих костюмов, за которыми заходят и директора моды, и работники из близлежащего здания ФСБ, вовсе не отменяет авангардных вещей. Если они не дают покоя, их почти всегда можно заказать. Но и зауженные шорты из летней коллекции или жилетка с переплетающимися ремнями на спине тоже не для офиса предназначены.

Maison Martin Margiela / «Афиша» №242

Минималистские украшения бельгийского дизайнера

Тихий бельгиец Маржела — великий преобразователь простых вещей. В его руках привычные предметы гардероба обраста­ют странными деталями (от неровного подола до разных рукавов), увеличиваются в размерах, приобретают новые функции (мой длинный стеганый фартук, к примеру, отлично греет зимой). При этом фирменные белые стежки мелька­ют на спине у самых разных людей: Маржела, наверное, самый массовый авангардист. Украшения MMM тоже, как правило, являются преломлением привычных вещей, иногда буквально — сразу вспоминается согнутая им в браслет серебряная вилка. До ноября 2008 года дизайнер ничего ценнее серебра не использовал, но теперь совместно с ювелирной маркой Dami­ani выпустил первую коллекцию из золота с бриллиантами, и ее как раз начали подвозить в Москву. Это очень красивые вещи, которые берут одновременно и размерами, и чистотой замысла и исполнения. Эти исполинские цепи, садистки плотно обхватывающие шею! Эти печатки во все запястье! А кольцо с серебристым шаром — гигантской сереж­кой-гвоздиком! Сотрудничество MMM с Damiani — не первая работа Маржелы с дорогой консервативной маркой: на про­тяжении пяти лет дизайнер делал интеллигентную и сдержанную женскую линию для Hermès. С Damiani получилось что-то смежное: странная, но все же классика, де­конструктивистские вещи узнаваемых форм. И так же, как белые стежки на спине, эти космические вещи подойдут кому угодно — у кого денег хватит.

Freshjive / «Афиша» №242

Остроумная уличная одежда из Лос-Анджелеса

«Всем насрать на твой стейтмент, если он не продается, — сообщает в видеоин­тервью загорелый лысый человек Рик Клоц. — Если вы хотите запустить свой лейбл — помните: это е…й бизнес». Свой бизнес Рик начал в 1989 году, когда он учился в Otis College of Art and Design и в качестве задания сделал дизайн майки по мотивам рекламы порошка Tide, — так появился Freshjive. Понятия «уличная одежда» тогда еще не существовало. Были просто не очень спокойные улицы Лос-Анджелеса, и Рик стал для собственного удовольствия делать то, что бы могли носить на этих улицах он и его друзья. С тех пор на майках появлялись жареная курица и вафли, надпись «лох» под портретом петушка, портреты Ясира Арафата (за которые магазин Freshjive ходи­ла громить американская Лига защиты евреев), порномодели, Сид Вишес, который вылез из могилы и гоняется за лжепанками, и многое другое, иногда не очень понятное людям, живущим за пределами США. При всем при этом Рик Клоц ненавидит рекламировать собственную одежду (говорит, что это «е…стически скучно»), утверждает, что сотрудничество с другими дизайнерами — это все равно что сеансы взаимной мастурбации, и возмущается, что современная молодежь помешана на правильной уличной одежде лимитированных серий («Я понял, что мужики — это новые бабы, мэн! Они стоят в очередях за какой-то новой шмоткой — у них что, нет других интересов?»). Парадоксальным образом Freshjive не начинает от всего этого как-то хуже продаваться — а вовсе даже наоборот; самые большие фанаты марки — японцы, которые наверняка меньше всех понима­ют подоплеку всех местечковых лос-анджелесских шуток Клоца. Впрочем, тут не только в шутках дело: помимо маек Freshjive выпускает отлично скроенные джинсы (в том числе селвидж-деним), дедушкины клетчатые рубашки, куртки. Все это очень точное, хорошо скроенное и на самом деле довольно взрослое: ­са­мому Рику сейчас около 40, концепция одежды для друзей особо не измени­лась, ну и помимо всего прочего, Клоца не очень заботит, что подумает про его одежду среднестатистический 17-летний молокосос «в этих своих ярких кроссовках и подходящей шляпе».

Гоша Рубчинский / «Афиша» №242

24-летний дизайнер Гоша Рубчинский выпустил свою первую коллекцию под названием «Империя зла» — удобную уличную одежду для подростков 17–18 лет. «Афиша» обсудила с ним его взгляды на молодежь, Родину и Бога

«Пусть нас лучше боятся», — говорит дизайнер Рубчинский и тут же улыбается так застенчиво, что ­бо­ять­ся становится невозможно. Даже свитшота с кроваво-красными буквами «Империя зла». Даже майки с шипами. Даже полной раздевалки юных «дружбанов Гошана» (цитата) в возрасте от 14 до 19 лет — участников показа первой Гошиной коллекции на стадионе в Сокольниках, ни одной модели, толь­ко друзья: скейтеры, хардкорщики, граффитчики, включая татуированного мальчика на вид не старше десяти.

Гоша придумывал коллекцию последние четыре года, пока работал с молодыми энергичными дизайнерами Логиновым и Гайдаем. Сделать свое долго не получалось. «Я только сейчас понял почему: у меня просто не было четко сложившейся идеи, о чем я хочу рассказать людям. Идея сформировалась полтора года назад. Толчком стало знакомство с ребятами-скейтбордистами 17–18 лет. Это поколение тех, кто родился в 1989–1990 годах, кто уже идет после меня, я для них был старшеклассником. Они всегда привлекали меня, непонятно было, что у них в головах. Их мировоззрение, то, что их интересует, и легло в основу коллекции».

Это, конечно, не совсем мировоззрение скейтбордистов, даже совсем не оно. Гошина одежда узнаваема и 17-летними (как настоящее), и 30-летними (как ностальгическое прошлое). Стилистическое высказывание — предельно четкое. При этом все, что было надето в Сокольниках на худых подростков, не столько взято из их быта, сколько выкристаллизовалось из тысяч составных частей, порой из невероятного сора. «В конце 80-х или начале 90-х родите­ли впервые съездили за границу и привезли мне первые настоящие вещи: Levi’s, толстовки с героями Диснея, первые спортивные костюмы. У меня в памяти осталось это смешение — когда ты за одну поездку покупаешь все на полгода вперед, все подряд. Себе, ребенку, родственникам. И потом носишь все эти вещи, которые странно сочетаются. Главными в коллекции стала толстовка без капюшона, свитшот и спортивные костюмы — я помню, что все детство провел в спортивных штанах, а ни в каких не джинсах. Ты мог носить рубашку и свитер, но обя­зательно спортивные штаны. У нас уже отменили форму, и мы ленились: в чем удобно, в том и ходили. Какой-то рок-н-ролл — кожаные куртки и прочее — возник только после школы». Когда появилась мысль сделать одежду такой, какую он стал бы носить сам, — тут же выяснилось, что это и есть одежда 17-летних.

Что же в голове у этих 17-летних? Детство пришлось на 90-е — значит, ни Советского Союза, ни дефицита, ни религии толком нет, одна лишь идеологическая пустота и вещей с избытком. «Этих ребят уже не беспокоят комплексы нашего поколения. У нас как было? Появился «Макдоналдс» — загнули пальчик, появился MTV — загнули другой пальчик, группа Red Hot Chili Peppers приехала — третий пальчик. А им уже папа купил приставку, есть компьютер, они ходят в интернет, в общем, растут точно так же, как любой подросток в Европе или Америке, — по крайней мере это относится к жителям Москвы. Еще я взял за основу субкультуру скейтборда, потому что считаю, что она здесь лучше всего развита: ребята уже к 20 годам имеют хороший опыт, историю, многие катаются c европейскими командами. Когда я общался со своими сверстниками, я не понимал, куда мы движемся и зачем, основной идеей было сделать у нас так же, как где-то. А сейчас вроде все есть, все хорошо. Я немного ­остановился, задумался, встретил этих ребят и ­полностью погрузился в них. Есть особенность у России: нам испокон веков пытались что-то прививать — религию, моду, еду. Вроде бы ничего своего, но все равно, что бы ни прививали, оно здесь преобразовывается. Мне кажется, что ребята тоже это чувствуют. У нас все есть, мы такие же, как везде, — но мы можем делать что-то свое».

Рубчинский — не первый русский дизайнер, который ориентируется на 17-летних (есть еще «Твое» и Extra), но точно первый такой дизайнер-патриот. Патриотизм этот у него без фанатизма и крайностей — под такое его мягкое определение подходит, наверное, каждый второй: «Хочется жить в этой стране, и все, что ты делаешь, хочется делать именно в этой стране, для себя и для своих друзей. У меня нет стремления завоевать мир или выйти на западный рынок. Хочется, чтобы не только в Москве, но и в провинции ребята имели доступ к нашей одежде, чтобы она могла производиться у нас в стране и продаваться за вменяемые деньги. Допустим, ты живешь где-то в Сибири, идешь в магазин и покупаешь вещь отечественного производства, которая качественно сшита, хорошо выглядит, соответствует культурному контексту. Вот этого хочется. Идея ­такая, чтобы мы могли жить во взаимодействии с остальным миром, но в то же время иметь что-то свое, чтобы было заметно, что вот это российское, русское, у них есть одежда, есть культура, какие-то взгляды».

При этом сама Гошина одежда, конечно, американская. От носков до повязок на лицо. «А что такое русское? — парирует Гоша. — Косоворотка? Я пыта­юсь найти русское в странном отношении русского человека к тому, что ему пытаются привить. Для меня Россия — это немного юмористический подход ко всему, стеб. То есть если мы делаем толстовки, то мы их делаем не с Микки-Маусом, а с медведями и гербами. Двуглавого орла мы смешали с медведем, причем не просто с медведем, а с зомби-медведем, а медведь — это житель империи зла, поэтому мы напишем «Империя зла», а каким шрифтом? Давайте возьмем шрифт из грайндкора, то есть сделаем то, до чего не додумались бы никакие европейцы и американцы. А спортивную кофту украсим блек-металлистскими шипами».

Юные хулиганы со стрижеными головами, тренировочные, автомат в руках, «Империя зла» — ну ясно, скинхеды, фашистская эстетика. «Мне тут написала одна девочка — мол, Гоша, в вашей коллекции прочитываются темы национализма и фашизма. Я не на шутку испугался — почему человек так это понял? Я вовсе не упертый националист, мне нравятся люди, которые занимаются своим делом, делают его хорошо и приносят пользу. Какая разница, где ты родился, в какой стране живешь, в своей или нет. В общем, я после письма этой девочки очень волнуюсь, тем более что следующая коллекция еще больше окунается в национальную тему, и мне кажется, надо быть более открытым, чтобы мои идеи правильно поняли. Молодежи часто просто нравится идея, какие-то внешние атрибуты: мы носим короткие стрижки, мы такие сильные русские мужики, гоним из страны чужеземцев. И вся страна этим охвачена. Мне кажется, это все из-за отсутствия хорошего увлечения, какой-то интересной субкультуры. Мне хочется затронуть сейчас тему религии, она все-таки открывает какие-то каналы в сознании. Бы­вает, что человек националист, фашист — и при этом православный, и при этом он избивает или убивает других. И с тем, что это все уживается в одной голове, надо бороться. Я выбрал тяжелый путь, потому что я патриот и мне нравится вся эта русская тема, но я отрицаю все, что связано с фашизмом, все, что не по Богу, не по религии».

Тогда как же все это уживается в стриженой ­Го­шиной голове: все по Богу — и «Империя зла»? «Я считаю, что в последние годы сгустились тем­ные силы. И пусть лучше нас боятся, чем завоевывают. Мы специально называем себя злом. Но мы им не являемся».

Trico / «Афиша» №241

Замечательный кашемир за разумные деньги

Магазин кашемировых вещей Trico ­настаивает на своем английском происхождении: в углу даже стоит стеллаж с набором всего английского (особенно трогает коробочка парфюмерии Jo Malo­ne). На самом деле марка эта создана в России (хоть и с участием английских партнеров), Англия тут присутствует боль­ше для красоты, а что на самом деле важно знать, так это то, что в «Шереметьевском» продается очень хороший кашемир за адекватные деньги.

Если кто-то уже успел испугаться цен­ников 10000–13000 р., то надо объяс­нить, что кашемир — это подшерсток особой горной козы, который является самой тонкой, теплой, долговечной, дышащей шерстью на свете. Лучший кашемир ­производят во Внутренней Монголии (а вовсе не в Англии и не в Кашмире, в честь которого он назван), а получа­ют его, вручную вычесывая козу каждую весну, причем с одной козы выходит где-то 150 грамм пуха в год. Ввиду всех этих обстоятельств, кашемир, как правило, стоит несусветных денег (в ЦУМе, например, кашемировые свитера Cruciani и Malo во время распродажи снисходительно дешевеют с 27000–30000 р. вдвое, что им не очень помогает). Есть и более дешевый и грубый кашемир — например, индийский. Но китайский считается лучшим. Это даже неискушенному в кашемире человеку можно понять — про­сто на ощупь. Так что цены у Trico справедливые. Другое достоинство марки — удачный крой. Женские вещи — слегка удлиненные, приталенные. Мужские сидят свободно, но не пузырем. Ну и послед­нее: до 31 января в магазине 50%-ные скидки на все. Зачем при этом тут нужна Англия — непонятно.

Sportmax / «Афиша» №241

Дочерняя марка Max Mara

Sportmax — одна из дочерних марок итальянской Max Mara (наряду с Max & Co, Marella, Pennyblack, iBlues и Marina Rinaldi). Если вкратце, то Max Mara — это оплот взрослой элегантности, Max & Co — молодежный отдел, Marina Rinaldi — одежда для полных, Marella, Pennyblack и iBlues — более демократичные линии. Sportmax же придумали, чтобы выпускать повседневную одежду в соответствии с модными тенденциями и менее консервативную, чем Max Mara. Коллекции у Sportmax всегда живее и интереснее, чем у Max Mara, ­которая, как правило, не выбивается за рамки элегантной классики (за что ей, собственно, и спасибо: нет ничего лучше для офиса). Летняя коллекция Sportmax в пастельных тонах, с ­элементами деконструкции в вещах, с пижамными полосками, светлым денимом и ностальгией по 80-м — и правда очень веселая, ловкая, свободная. Из зимних вещей с 50%-ной скидкой остались пальто и куртки (пальто, кстати, не хуже, чем у Max Mara), а также разные базовые свитера и блузки. Претензия к московскому магазину одна: очень дорого. Max Mara, которая у себя на родине, в Италии, вовсе не является дорогой люксовой маркой, в Москве ­исторически преподносится так, будто это как минимум Prada, и переоценивается вдвое, если не втрое. Та же беда вышла со Sportmax: замеча­тельные пальто в стиле 60-х со скидкой стоят от 23900 до 37000 р., хлопковая ­рубашка из старой коллекции обойдется почти в 5000 р., пуловер — почти в 6000 р. Цены на новую коллекцию мягче, но несильно: блузки отдают за 7000–8000 р., широкие хлопковые штаны — за 13000 р. Тут уже не спасает ни замечательный воздушно-золотистый дизайн итальянского архитектора, ни одолженная у подруги карточка Bosco.

Crocs / «Афиша» №241

Очень удобные и очень уродливые шлепанцы из США

Спорить бесполезно: эти широченные разноцветные шлепанцы с дырочками и ремешком на пятке — самая уродливая обувь на свете. По-настоящему здорово Crocs смотрятся только на маленьких ­детях или на девушках с размером ноги не больше 36-го. Хотя о красоте тут не совсем уместно рассуждать: Crocs — это такая же классическая базовая вещь, как кеды Converse, 501-е Levi’s или сапоги Uggs. Никуда от них уже не деться. Удивительно тут только то, что марка эта достаточно молодая — существует с 2002 года.

Насколько эта обувь некрасива, настолько она и удобна — хоть целый день ходи. Делают Crocs из материала, представляющего собой нечто среднее между пластиком и резиной: они принимают форму стопы, антимикробные, не натирают, и ухаживать за ними легко — просто мыть холодной водой с мылом.

За несколько лет своего существования компания помимо классической модели придумала еще десятки вариантов. Что приятно, некоторые выглядят очень даже ничего и почти все они в том или ином количестве есть в магазине. Сразу стоит заметить, что московские цены ­выше родных ровно вдвое: классические 30-долларовые шлепанцы Cayman стоят 1690 р. Зато есть из чего выбрать: шлепанцы разных цветов и видов, туфли и босоножки на каблуках, Crocs на меху, леопардовые туфли с ремешком вместо задника, есть даже довольно красивые ­яркие сапоги на платформе из лакированной кожи. Для мужчин ассортимент поменьше, но тоже достаточно широк. А вот детей сюда надо приводить обязательно — эта практичная и яркая обувь будто специально для них сделана.

К тому же при Crocs существует такое развлечение, как Jibbitz: значки всех видов, цветов и форм, которые в произвольном порядке цепляются за дырки в обуви, — буковки, ягодки, цветочки, смайлики и так далее. Нарядно, весело — и меняться можно.

Gap / «Афиша» №241

Самое долгожданное открытие прошлого года

«Когда же в Москве появится Gap?» — этот вопрос редакции задавали раз сто. Слухи разной степени достоверности начали ходить года за полтора до открытия. Казалось, что с открытием крупнейшей в мире американской сети по продаже простой, качественной, хорошо скроенной и дешевой повседневной одежды ­будут решены все проблемы, которых не решили чересчур женственные и синтетические Mango и Zara, да и слишком претенциозный Topshop. Наконец Gap открылся, но, хотя «Мега Белая Дача» ближе, чем Нью-Йорк и Лондон, стоит ли туда ехать исключительно ради Gap, не очень понятно. Все вроде хорошо — все майки, водолазки, бушлаты и ­пухо­вики на месте, есть и темно-синие бумажные пакеты с белым логотипом, и веселые дяденьки и тетеньки, кутающиеся в полосатые шарфы на рекламных плакатах. И даже GapKids и babyGap c одеждой для детей от 0 до 12 есть. Все получилось. Не получилось только, чтобы все это было еще и дешево. Что-то еще туда-сюда, а что-то ну ни в какие ворота не лезет.

Те, кто сравнивал, знают, что в ­Ев­ропе Gap несколько дороже, чем в США. В Москве местами вышло не «несколько», а раза эдак в два. Допустим, классическое мужское поло оценено трезво: 1099 р. за штуку и скидка 20% за две штуки, а в США $29,5 ($25 если на распродаже). Поло Gap — это абсолютно ­беспроигрышная в своей нейтральности вещь. Имеет смысл также купить упаковку из 2 пар трикотажных трусов за 749 р. Это ненамного дороже, чем на родине, и мужчина вам за это спасибо скажет: с мужскими трусами в Москве проблемы. Но классический свитшот с тремя буквами GAP в Москве обойдется в 2699 р., тогда как на родине его отдают со скидкой за $30–40.

В женском отделе все так же непредсказуемо: какие-то вещи вроде маек или мягких трикотажных кофт в рубчик стоят щадящие 500–1000 р., а вот прекрасное серое пальто стоит около восьми тысяч и никаких скидок (в США оно уже подеше­вело с $148 до $99). Зато на распродаже стоит купить мягкие свитера из чис­того кашемира за 3500 р. — кашемир, конечно, не самый благородный, и покупать его без скидки смысла не имеет, зато сейчас самое время. Очень красивое серое платье-трапеция, напоминающее вещи французской марки A.P.C., стоит 2450 р., что тоже разумно. Ну и детский отдел (там народу куда больше, чем в основном): джинсы за 2199 р. — дорого, а вот пуховик за 2050 вместо 2750 стоит купить. В общем, практичного магазина со справедливыми ценами не получилось: в американском Gap можно смело брать все что угодно, и соотношение цены и качества будет идеальным, в Москве же лучше параллельно зайти и прицениться в близлежащий Stockmann.