21.12.2011

Ренцо Россо (Diesel): «Все хотят что-то провокационное — а вы сделайте что-то смешное»

Look At Me поговорил с основателем и владельцем Diesel о том, как получить работу в его компании и сложно ли сейчас кого-то удивить.


В декабре в Москву приезжал Ренцо Россо — основатель и владелец компании Diesel, марок Maison Martin Margiela и Viktor & Rolf и компании Staff International, которая занимается производством для DSquared2, Just Cavalli, Vivienne Westwood и Marc Jacobs Men. Look At Me встретился с Ренцо в магазине Diesel на Петровке и расспросил, зачем ему понадобилось покупать Maison Martin Margiela, берут ли в Diesel людей без опыта работы и как изменилась индустрия моды за последние 30 лет.


Вы в бизнесе уже больше 30 лет...

32 года я работаю в Diesel, а до этого три года работал в других компаниях.

Как индустрия моды изменилась за эти годы? В чем разница между человеком, который начинает свою карьеру сейчас и 10, 20 лет назад?

Индустрия моды очень изменилась. Во времена моей молодости не было ни компьютеров, ни всех этих современных технологий. Многое приходилось делать самому. Я, помню, и одежду придумывал, и работал на производстве, и резал ткань, и сам ездил к покупателям, чтобы продать им товар. Это было совершенно другое время. Тогда требовалось больше смелости. Например, мы делали очень необычную для того времени обработку джинсовой ткани. И если у вас был товар, люди мечтали его заполучить, а сейчас всего в изобилии. Было ли тогда легче? Было по-другому. Нельзя сказать, что сейчас тяжелее, потому что можно придумать что-то совершенно сумасшедшее, ни на что не похожее, что-то, что будет отличаться от того, что делают остальные.

Это и есть самое важное сейчас?

Да, самое важное — творческий подход. Именно так можно создать целую компанию, а без него это будет просто обычный бизнес. Сейчас столько возможностей рассказать о себе — например, с помощью интернета, и если вы придумали что-то сумасшедшее, вы сразу выкладываете это в Twitter или Facebook. Так что важно просто хотеть что-то делать. Я слышу, что молодые люди часто жалуются, что не могут найти работу — так почему бы ее не придумать? Общество очень сильно изменилось за последние 30–40 лет, появилось столько новых видов деятельности, можно придумывать новые виды услуг, например. Вопрос только в том, хочешь ты или не хочешь. Чего нельзя придумать, так это талант. Скажем, чтобы стать хорошим предпринимателем, нужно родиться со способностями к этому.

Все провокационные вещи, кажется, уже были сказаны и сделаны — в том числе и вами. Я помню, была реклама с девушками, которые пили собственную мочу... А если сейчас сделать что-то подобное, никто и не удивится. Скажем, два целующихся гея, которыми вы шокировали общественность когда-то, — да все это уже видели. Сложнее ли сейчас придумать сильную, необычную идею?

Я вам так отвечу — каждый раз, когда я придумываю коллекцию, я говорю себе: а что дальше? Начинаю работать, и мы делаем лучше, чем в прошлый раз. Так что ответ такой: да, сейчас сложнее, но всегда нужно делать что-то, что созвучно сегодняшнему дню. То, что актуально. Но при этом неожиданно. Например, все хотят что-то провокационное — а вы подойдите с другой стороны и сделайте что-то смешное или социальное. Не надо думать о том, что делают другие люди, надо искать свои решения. Нужно понять, что лично для вас не работает, а что работает, к чему у вас есть склонность, чего не хватает на мировом рынке или в том месте, где вы живете, и постараться придумать что-то свежее, что-то лучше того, что уже существует.

У вас много молодых сотрудников?

Да, и это просто прекрасно. Именно это помогает мне сохранять свежесть восприятия в мои 55, эти молодые люди, которые обсуждают со мной свои идеи. Успех компании связан именно с коллективом, а коллектив в этой индустрии должен быть молодым.

Приходилось ли вам нанимать на работу молодых людей без всякого опыта?

Конечно. С творческими людьми очень важно уметь разглядеть талант. Поэтому мы создали ITS — Международный конкурс поддержки молодых талантов. Мы ежегодно рассматриваем претендентов из разных стран и дизайнерских школ, выбираем 25 лучших, приглашаем их в Италию и оплачиваем им создание маленькой коллекции, своего небольшого шоу, а потом предлагаем работу. У нас, кстати, было несколько финалистов из России, 3–4 года назад.

В Италии очень важен семейный бизнес, вот и у вас в Diesel работают ваши дети.

Два сына. Но я их не заставлял. Когда им было 18, они уехали учиться в Америку, а потом, когда вернулись, то сами пришли ко мне и сказали, что хотят со мной работать. До этого момента я их ни о чем таком не спрашивал: хотел, чтобы они сами выбрали, чем будут заниматься. А остальные мои дети еще слишком молоды, так что подождем, пока подрастут.

А что нужно сделать, чтобы приняли на работу в Diesel? Удивить чем-то или продемонстрировать что-то необычное?

Мне нужны люди со способностями, которые умеют видеть вещи не такими, какие они сейчас, а такими, какими их можно сделать. Люди, умеющие мыслить оригинально, нестандартно. Такие люди вызывают у меня восхищение, потому что они придумывают что-то новое, занимаются своим делом со страстью, им нравится бренд еще до того, как они начинают у нас работать, и для них это не просто вопрос трудоустройства. Им нравится и компания, и концепция, и весь наш стиль жизни. И они уже как часть семьи. Ведь мы делаем продукт не только для рынка, но в первую очередь для нас самих. Так что если вы становитесь частью нашего стиля жизни, это всем на пользу.

Как вы распределяете свое время между разными компаниями, которыми владеете?

90 % времени я работаю в Diesel креативным директором, задаю команде направление для работы над новой коллекцией — мы работаем над дизайном сумок, туфель, детской и взрослой одежды, духов, очков, ювелирных изделий, а также над рекламой. Остальную часть времени я провожу в Турано, где у меня другой бизнес, но там я не столько руковожу креативным процессом, сколько оказываю помощь в области разработки продукции, рынка, продаж, рекламы, финансов. В общем, руковожу производственным процессом.

Почему вы решили приобрести другие бренды, разве вам не хватало Diesel?

В конце 90-х продукция класса люкс стала занимать на рынке важное место, и мы в Diesel решили идти в ногу со временем и разработать продукцию высшего качества. Но для этого нам нужно было ноу-хау. Поэтому мы приобрели компанию Staff International, у которой это ноу-хау было, и начали производить собственный высококлассный продукт. Я не только произвожу вещи класса люкс, я также привлекаю другие бренды, чтобы получить больше веса на рынке. Но не стоит забывать, что Diesel и Maison Martin Margiela — это разные сегменты рынка. Diesel — это компания огромного размера, нас знают во всем мире, в то время как Maison Martin Margiela — специфический продукт для небольшой аудитории. И это прекрасно, им и надо оставаться брендом для меньшинства, для элиты, а Diesel — бренд для молодежи, или, скорее, для людей, любящих молодежный стиль жизни, для тех, кто чувствует себя молодым.

Потому что для совсем молодых людей вы все-таки дороговаты.

Ну да.

Почему вы решили создать линию Black Gold? Было ли это связано с расширением рынка люкс-товаров?

Да, так и есть, рынок товаров люкс сейчас чувствует себя даже лучше, чем другие области рынка. А еще потому, что нашей компании уже 33 года и много молодых людей, которые привыкли носить Diesel, уже выросли и хотят чего-то более изысканного. К тому же для Diesel необходим лейбл, который привлекал бы внимание мира моды, главных модных журналов.

Как выглядит ваш день, если вы не в поездке?

В 6:30 занятия с личным тренером, в 7:30 душ, в 8:00 отвожу детей в школу, в 8:30 я уже на работе. Там у меня целый день совещания, встречи с людьми с разных концов земного шара... За что я люблю свою работу, так это за возможность встречать совершенно разных людей и работать в разных областях — заниматься рекламой, дизайном часов, очков, одежды... После работы я иду домой, и если удается вернуться рано, то у меня еще одна тренировка, а если нет, то я просто ужинаю в кругу семьи. Так выглядит мой обычный день, когда я дома. Но я очень много времени провожу в поездках, почти 50 %.

Назовите свою любимую страну. Где сейчас самые интересные люди, бренды?

Япония. Номер один в том, что касается моды, креативного подхода, стиля... И в плане бизнеса у нее огромный потенциал.

Вы уже бывали в Москве несколько раз. Что думаете о городе, о людях на улицах, об их стиле? Изменились ли они?

Очень сильно изменились. Помню, я приезжал в Москву 18 лет назад с приятелем, и все люди на улицах казались такими грустными. Я даже спросил своего друга, почему они все такие грустные. А сейчас всё изменилось, люди улыбаются. У вас могут быть проблемы, но в людях явно больше радости, больше мотивации. Кажется, даже дома улыбаются. В то время даже дома строили какие-то серые и грустные.

Последний вопрос: что на вас сейчас надето? Это всё Diesel?

Так, посмотрим... свитшот Diesel, ботинки Diesel Black Gold... джинсы Diesel... трусы тоже Diesel — всё Diesel! Только куртка Maison Martin Margiela.


Опубликовано на Look At Me:

06.12.2011

Поставка вдохновения: Как устроен архив Beyond Retro

The Beyond Retro Archive — лондонское подразделение сети магазинов винтажной одежды Beyond Retro, которое занимается подбором вдохновения для дизайнеров. Дизайнеры и модные дома заказывают и покупают здесь образцы принтов или детали одежды из прошлого, на основе которых потом создаются новые вещи. Look At Me побывал в архиве, поговорил с его менеджером Джозефом О'Брайаном и расспросил о том, как устроен архив, кто клиенты и почему образец ткани нельзя скопировать.

Скромное офисное помещение в лондонском Ист-Энде. Небольшая комната, битком набитая платьями. The Beyond Retro Archive выглядит как среднестатистический магазин винтажной одежды, только просто так прийти сюда и купить платье невозможно. Впрочем, если назваться дизайнером и назначить встречу, вас пустят и всё покажут — бесплатно. «Мы начинали как архив принтов: сначала просто собирали образцы тканей, — рассказывает менеджер архива Джозеф О'Брайан. — Поэтому до сих пор клиенты чаще всего интересуются именно принтами. Мы до сих пор продаем много образцов принтов, но теперь разделяем то, что у нас есть, на рисунки для тканей, женскую одежду, одежду на каждый день. Еще у нас есть викторианский отдел с шелком, готическим кружевом. И само собой разумеется, есть секции кружева и лент, атласа и нижнего белья, украшений и блесток, бисера и стекляруса».

Архив — часть компании Beyond Retro. Основная ее деятельность — розничная торговля винтажными вещами: сейчас работает три магазина в Лондоне, один в Брайтоне и четыре в Швеции, а недавно открылся и небольшой магазин в Москве. «Для магазина мы делаем закупки в Канаде и Америке, а также в Европе и Индии. Большая часть нашей продукции приходит из магазинов подержанных вещей или вещей, сдаваемых в секонд-хенд. В Канаде наши сортировщики перебирают массу вещей, а мы высылаем им отчеты о продажах. Происходит постоянный мониторинг модных тенденций и спроса, чтобы понимать, что выбрать из всего винтажа, что мы хотим выставить в наших магазинах».



«Есть секции кружева и лент, атласа и нижнего белья, украшений и блесток, бисера и стекляруса»


Между выбором вещей для розницы и для архива есть большая разница. Для архива не так уж важно состояние вещи, ее размер или соответствие модным тенденциям. Процесс выбора куда больше связан с запросами клиентов. При этом клиенты могут быть совершенно разные — это массовые демократичные марки, независимые компании, крупные бренды, компании, занимающиеся интерьером, детской модой, бельем или уличной модой. Имена клиентов не разглашаются, но, по словам Джозефа, это и большая часть крупных недорогих магазинов, и некоторые дизайнеры, которых можно увидеть на Лондонской неделе моды, и представители люксовых брендов, которые заходят за аксессуарами вроде перчаток или поясов. «Это не обязательно британские дизайнеры. У нас был стенд на „Индиго“ в Нью-Йорке и на „Премьер-Вижн“ в Париже, так что с тех пор у нас много международных контактов. А еще у архива есть агенты в Японии и в Австралии. Я высылаю им образцы для продажи в других странах. Так что если какой-нибудь клиент из Японии приезжает в Лондон, агент направляет его ко мне. Большинство клиентов, конечно, из Лондона и Европы, это ближе всего».

Образцы тканей упорядочены по категориям. Те, что дополняют друг друга, находятся рядом. Дизайнеру это может быть полезно, если он составляет коллекцию и ему нужно, например, подобрать три образца, которые будут хорошо смотреться вместе. «Я всегда стараюсь быть в курсе того, что происходит: кто что придумывает, какая компания в каком направлении движется, — чтобы при встрече не показать им что-то, что они уже сделали в прошлом году».

Разные бренды работают по-разному. «Некоторые клиенты очень осторожны (что вполне понятно) и не выдают нам никакой лишней информации, они просто используют нас как источник идей. А некоторые приносят эскизы, дизайнерские разработки, и я делаю выборки для них в течение сезона. Я понимаю их дизайнерский взгляд, их способ видения формы, способ моделирования, так что это скорее похоже на творческий процесс. Я могу, например, сказать им — вы можете использовать эту форму для рисунка на платье. Второе, конечно, мне куда интереснее.

Работать приходится не только с дизайнером напрямую. «Иногда это своеобразный тандем дизайнера и закупщика. Закупщик приходит с идеей о том, что наиболее выгодно для компании, и с бюджетом, а дизайнер скорее видит практическую сторону: что будут носить, что нет. Так что иногда приходит один из них, иногда оба, это зависит от того, как работают творческие коллективы разных компаний. Иногда между ними возникает настоящий конфликт, а иногда они хорошо работают в паре. И дизайнер, и закупщик играют важную роль, хотя порой у них очень противоречивые мотивы. Например, дизайнер скажет — мы уже делали подобное в прошлом году, давайте придумаем что-то новое, а закупщик скорее подумает — вот этот стиль был очень успешным в прошлом году и очень хорошо продавался. И мне приходится находить баланс между двумя этими точками зрения».

Команда архива небольшая. Джозеф — менеджер, он отвечает практически за всё. Еще есть младший сотрудник, который помогает разрезать образцы тканей для встреч с клиентами. Но за порядком дел в шоу-руме и за списком встреч Джозеф следит сам, как и за перепиской и бухгалтерией. «Я всё время очень занят. И нужно постоянно помнить вещи вроде „о, у нас есть такая кружевная ленточка или вот такой цвет!“».

Общение с клиентами и заказы происходят по-разному. «Некоторые приходят с конкретными требованиями — например, им нужны определенные виды карманов времен Второй мировой войны или спортивной одежды 80-х, и они точно знают, чего хотят. А некоторые приносят фотографии и говорят — нам нужно что-то вроде стиля Джерри Холл из 70-х или платьев макси, то есть они скорее исходят из вдохновения. И я подбираю для них вещи, базируясь на форме или ощущении. Постоянным клиентам, с которыми мы виделись много раз, уже не надо мне ничего объяснять, потому что я понимаю, что им нужно. Дизайнеры могут прислать мне картинки принтов, которые их интересуют, или работы каких-нибудь дизайнеров, которые их вдохновляют, или картины, или интерьеры, а я, просмотрев это всё, выберу образцы рисунков или одежды для них».



Некоторые приходят с конкретными требованиями — например, им нужны определенные виды карманов времен Второй мировой войны


С новыми клиентами всё не так предсказуемо. «Часто они приходят сюда, видят всё это разнообразие и покупают что-то совершенно другое. А иногда покупают ради какой-нибудь совсем мелкой детали, так что и в голову бы не пришло, что это их заинтересует. Иногда дизайнер вынесет сразу три идеи из одного маленького образца, так что кто-то купит ради рисунка, а кто-то ради этих трех идей, всей той информации, которую несет в себе один образец. Иногда ты исходишь просто из ощущения, ты представляешь себе — вот женщина, она бы пила свой напиток вот в таком платье или носила бы такую шляпу, а звали бы ее вот так. А иногда ты думаешь математически холодно — о'кей, с конструкторской точки зрения эти две вещи будут хорошо сочетаться. Так что работа с разными дизайнерскими командами эмоционально очень разная. Кому-то будет важно общее ощущение, а кому-то — то, как пришита молния».

Прийти и посмотреть на архив можно бесплатно. Часто клиенты просто запоминают идею, не покупая. Расценки на вещи разные: всё зависит от того, что это за вещь, сколько она весит, откуда ее привезли, насколько сложно было ее найти и, конечно, насколько она хороша в конечном итоге. «Я считаю, для архива у нас вполне приемлемые цены. В Лондоне есть несколько очень хороших винтажных архивов, так что приходится держать низкие цены, чтобы продавать вещи, надо же от них избавляться! Мы бы их, конечно, все оставили у себя, но у нас их столько...» Точные цены не разглашаются, но винтажные образцы тканей в любом случае стоят дешевле, чем новый дизайн. «Мы не дизайнерский дом и не можем предложить копирайт на идеи и товары. С точки зрения закона дизайнер не может скопировать принт напрямую. Мы продаем что-то вроде справочного материала для дизайнеров или источника для идей. Некоторые люди потом меняют дизайн, некоторые нет, но это уже их личная ответственность, а не наша. Например, в разных тканях можно найти много разного, чем можно вдохновиться, — сейчас ведь всё, что происходит, имеет какую-то отправную точку в прошлом, всё как бы уже случалось раньше, так что тут вопрос только в авторской интерпретации... С рисунками, я думаю, сложнее, потому что они более узнаваемы».



Мы бы, конечно, все эти вещи оставили у себя,
но у нас их столько...


Копии всех образцов хранятся в каталоге, так что мошенничество в случае чего легко отследить. «В связи с тем же копирайтом еще одна наша задача — не продать один и тот же рисунок два раза. Поэтому всё сфотографировано и внесено в каталог. Поскольку это винтаж и у нас так много образцов, вполне может случиться, что я увижу один и тот же принт дважды, также может случиться, что он найдется где-нибудь на распродаже на другом конце света. Но мы должны быть уверены, что не продадим одно и то же два раза. Ну и большую часть я держу в голове. То есть я узнаю, если увижу что-то дважды, у меня наметанный глаз. Особенно это касается платьев».

В основном архив состоит из женских вещей, но недавно появились и мужские. «Мы добавили их несколько лет назад, и они расходятся очень хорошо. Мужская мода не меняется так кардинально от сезона к сезону, как женская. Так что спрос тут в основном на мелкие детали вроде какой-нибудь идеальной пуговицы или чего-то подобного. Тут не отделаешься каким-нибудь сумасшедшим рисунком, как в женской моде».

Опубликовано на Look At Me:

01.10.2011

Бунт или не бунт?




Опубликовано в журнале SNC, октябрь 2011.

01.07.2011

Прямая речь: Эрик Торстенссон, главный редактор журнала Industrie

Первый номер журнала Industrie с Анной Винтур на обложке появился в мае прошлого года. Сооснователи PR и рекламного агентства Saturday Group Эрик Торстенссон и Йенс Греде — по совместительству главреды и издатели Industrie — подчеркивают, что Industrie является первым журналом именно об индустрии моды: он посвящён не модным тенденциям или новинкам, а людям, которые влияют на моду: издателям, редакторам, стилистам, дизайнерам, моделям.

Намеренно или нет, но создатели Industrie уловили важное направление: индустрия моды, её тайная жизнь, закулисье внезапно стали всем очень интересны. Впрочем, Эрика и Йенса волнуют не только будни модной индустрии: они снимают историю про ароматы Dior, заставляют Марка Джейкобса одеваться в женскую одежду, усаживают Рика Оуэнса на тренажёры и фотографируют архивные вещи Paco Rabanne. Не так давно вышел третий номер журнала, на обложке которого — одни из самых востребованных фотографов индустрии моды Мерт Алас и Маркус Пигго.

Look At Me встретился с Эриком Торстенссоном во время Недели моды в Париже и поговорил о современных журналах, индустрии моды и о том, как отреагировала Анна Винтур на обложку со своей фотографией.


Первый номер журнала Industrie с главредом американского Vogue Анной Винтур на обложке


Расскажите немного о своей основной работе. У вас есть Saturday Group...

Да, мы с Йенсом, моим партнёром и лучшим другом, основали 8 лет назад Saturday — рекламное агентство в области моды и красоты. Постепенно мы выросли в креативное агентство в других областях: PR, digital, продакшн — так получилась Saturday Group. При этом нас всегда тянуло к журнальным проектам, ведь мы выросли из них и очень их любим.

Чем вы занимались раньше?

Нашим первым международным проектом стал британский GQ Style, там мы выступали в роли арт-директоров. Мы делали его какое-то время, потом захотелось больше контролировать процесс, потому что журнал — это всегда про любовь, а не про деньги. После этого нам предложили стать арт-директорами нового журнала Man About Town, но мы сказали, что согласимся, только если будем контролировать его целиком: станем главными редакторами и всё будем делать у нас в студии. Нам пошли навстречу, и мы выпустили пять номеров. Это было здорово. Редакторами мы работали впервые, и у нас ушло какое-то время на то, чтобы понять, чего мы хотим от журнала — думаю, только в последних двух номерах всё стало именно таким, каким должно быть. Дело в том, что изначально мы работали как консультанты: к нам приходил клиент, мы выясняли, чем он хорош, чем может прославиться, и помогали ему стать сильнее в этой области. Наша работа касалась не столько нас, сколько клиента или бренда. Чтобы выработать собственный голос, нам понадобилось какое-то время.





Журнал — это всегда про любовь, а не про деньги.




После этого мы почувствовали, что мужская мода уже не так нам интересна. То есть интересна, конечно, просто не нам с Йенсом: мы не такие уж модные. Есть люди, которым куда лучше удаётся говорить об этом. К тому же мы не были владельцами журнала, отвечали лишь за содержание, а нам хотелось сделать что-то по любви, что было бы только нашим, уникальным, особенным.


Обложка и материалы пятого номера журнала Man About Town

Мы начали это обсуждать и в какой-то момент поняли, что сейчас самое время сделать журнал про нашу индустрию, ведь в последнее время она вызывает небывалый интерес. Я, к примеру, родился в маленьком шведском городке, и лет пять назад его жители не знали, кто такая Кейт Мосс, а сейчас они знают, кто такая Карин Ройтфельд. Всё изменилось с развитием интернета: всякий, кому это действительно интересно, может быть в курсе чего угодно. В общем, мы поняли, что надо сделать что-то такое, что было бы интересно и тем, кто работает в моде, и широкому кругу читателей.

В силу специфики нашей работы мы — в самом центре индустрии. Мы в курсе многих вещей, можем общаться с массой интересных людей. Мы не хотели ни с кем конкурировать, потому что на свете и так достаточно средненьких журналов, мы не видели смысла в том, чтобы делать ещё один модный журнал с десятью фэшн-съёмками, который выходит дважды в год. Есть те, кто с этим прекрасно справляется, и наша сила не в этом.


Журнал Industrie не суперуникальный: его составные части — это форматы, которые уже использовались раньше. Тот же Vogue всё время пишет про индустрию моды. Но журнала, целиком посвящённого этому, до нас не было. Мы хотели работать медленно и копать глубже. Еще мы решили не снимать новые коллекции и не писать о них, что, очевидно, является коммерческим самоубийством, но мы так решили. Ни о какой поддержке брендов речи тоже не идёт. Допустим, мы делаем материал о парфюмерии Dior на 16 полос, но это не значит, что они заказывают у нас рекламу.

Съемка из второго номера, посвященная ароматам Dior.
Фотограф: Камилла Акранс. Модель: Эдита Вилкевичюте.

Тем не менее я уверена, что в Dior все были просто счастливы.

Да, но мы сделали это не потому, что Dior попросили нас, а потому, что наш фотограф предложил сделать что-то про ароматы, и мы подумали о Dior. История крутилась вокруг красивых картинок. Может, это и не была самая сильная из наших идей, но в журнале многое зависит от того, что ты на самом деле можешь реализовать, до каких людей добраться. Если бы я мог дотянуться до всех, до кого хотел, журнал был бы намного лучше. Самое сложное в нашей работе — не придумывание, не дизайн, не написание материалов. Самое сложное — добыть людей, заставить их согласиться что-то сделать, найти на это время, свести их с фотографами и писателями. Доступ к людям занимает больше всего времени.





Мы решили не снимать новые коллекции и не писать о них, что, очевидно, является коммерческим самоубийством.




У меня сложилось впечатление, что вы способны получить практически кого хотите. Ну, может, кроме Анны Винтур.

Это правда. Мы ведь пытались до неё добраться для первого издания, когда она была у нас на обложке.

И, насколько я понимаю, у вас не получилось.

Увы.

Но хоть какая-то реакция от неё поступила?

Можно и так сказать. Она отреагировала тем, что ничего не сказала. Видимо, это значит, что, по крайней мере, она не была недовольна или обижена. Помню, мы целую вечность обсуждали, можно ли поставить её на обложку, пытались связаться с ней и с Томом Флорио, который в тот момент был издателем американского Vogue. В конце концов, мы — журнал, а она — публичная фигура. В общем, мы решили так, как решили. Для нас это был важный жест, мы обозначили своё место в индустрии. Ведь Винтур, кроме шуток, самый влиятельный человек в моде.

Как вы ставите задачу фотографам?

Мы не платим фотографам и стилистам, но взамен предоставляем им абсолютную свободу. Когда они имеют дело с каким-нибудь Vogue, им приходится работать по жёсткому плану, а у нас они могут делать что захотят. Конечно, мы много работаем вместе, так как история, во-первых, должна быть релевантна для нашего журнала, а во-вторых, должна, насколько это возможно, отличаться от того, что они делают в других журналах. Не то чтобы фотографы приходят и говорят: «Я хочу сделать это», а мы им: «Ну да, о'кей». Это всегда совместное творчество.





Всё, что посередине, всё средненькое не интересно.




Иногда люди сами предлагают грандиозные идеи. Например, обложка с Марком Джейкобсом — полностью заслуга Кэти Гранд. Без неё ничего бы не получилось. Или Фабьен Барон: мы подумали, что было бы круто, если бы его сфотографировал Терри Ричардсон — и он снял Фабьена в его офисе, получилось отлично. В общем, мы предоставляем людям полную свободу в рамках какой-то идеи. Плюс условие — не снимать текущие коллекции и фэшн-истории в том смысле, в котором они обычно делаются.


Вы говорите, что ни за что не заполучили бы Марка Джейкобса без Кэти Гранд. А кого бы ещё вы не смогли достать?

Ну, например, если Стивен Майзел захочет стать героем нашей обложки, он может позвонить нам в любой момент, потому что он такой святой Грааль моды, неприкосновенный и во многих смыслах самый влиятельный. Мы до него добраться не можем, хотя пытались: он и Анна были нашей обложкой мечты. Вот этих двоих добыть труднее всего. Мы хотим делать то, чего не делали другие. И если бы мы смогли взять большое интервью у Карин Ройтфельд сразу после того, как она покинула Vogue, было бы потрясающе. Но мы медленные, мы не можем так быстро реагировать на происходящее.

Это, скорее, задача интернета.

Абсолютно, ведь такие поводы хороши тогда, когда они случились, а если бы у нас на обложке появилась Карин или Эмманюэль Альт, то к моменту выхода журнала это всё уже ушло бы в историю.

Журнал как-то помогает вам делать свою работу? Я имею в виду — он демонстрирует клиентам ваши творческие способности?

Хотел бы я, чтобы так оно было, но, к сожалению, скорее нет. Это абсолютно самостоятельная вещь.


Съемка из второго номера.
Фотограф: Патрик Демаршелье.
Стилист: Кэти Гранд. Модель: Марк Джейкобс.

То есть фотографы, которые делают съемки для Industrie, не заняты в проектах вашего агентства?

Бывает, что это одни и те же фотографы, так как мы давно с ними работаем, у нас хорошие отношения. Но не то чтобы клиенты звонили нам и говорили: «Мы тут видели Industrie, давайте мы закажем у вас рекламную кампанию». Думаю, такая схема работает с сотрудниками стилевых журналов: например, если вы — креативный директор французского Vogue, у вас будет много работы в кампаниях, так как там требуется передовой визуальный язык. А наш журнал больше про идеи, что не имеет такого коммерческого потенциала. То, что у нас Марк Джейкобс в женской одежде, не означает, что нам тут же закажут рекламную кампанию в том же духе, увы. Но зато всё это делает нас более релевантными, ведь кому интересен парень, который просто сделал рекламную кампанию?

Ваш журнал — живое свидетельство того, что он-то как раз всё чаще всем интересен.

Возможно, но мы всё равно не в журнальном бизнесе. Для нас это не бизнес, а продукт страсти, к которому мы относимся очень серьёзно. Никакого финансового расчёта тут нет, даже бизнес-план никто не писал.

Вы его вообще никак не монетизируете?

Мы хотим, чтобы он хотя бы вышел в ноль, чтобы мы не тратили на него деньги. К сожалению, это нишевое издание, заработать на нём невозможно. Я всё чаще задаю себе вопрос: как вообще такое количество подобных журналов выживает? Это нам повезло, у нас есть постоянная работа. А как живут остальные, понятия не имею.

Вот вы говорите, что журнал нишевой, а посмотрите на ваших героев: Армани, Диор, Марк Джейкобс. Вполне себе имена для широкой аудитории.

Абсолютно. Но как бы хорошо журнал ни продавался в Colette, до WH Smith (Крупная сеть книжных магазинов в Великобритании. — Прим. ред.) ему далеко. У нас тираж чуть меньше тысячи. Конечно, можно было бы постараться, поддержать его, но это не входит в наши планы. Нам, скорее, важно достучаться до правильных людей, спровоцировать их, иметь в этой индустрии значение. И, конечно, сделать то, что останется в истории. Мы хотим, чтобы люди могли спустя два года взять журнал и прочитать статью. Наш журнал не про тренды там всякие.





Мы хотим вернуть журналистику, вспомнить, как вообще пишутся хорошие тексты.




Предсказывают, что глянцевые журналы примерно к такой модели и движутся.

Я тоже так думаю, поэтому мы много усилий тратим на интернет. Я сам очень люблю интернет, и причина, по которой мы до сих пор не сделали для Industrie приличного сайта, только в том, что это требует много времени и усилий. При этом сам журнал Industrie — это самая медленная форма медиа на свете. Два раза в год — реже уже невозможно. Статьи длинные, через некоторые невозможно продраться. А когда мы сделаем digital-версию, она должна быть супербыстрой. Потому что всё, что посередине — не выживает. Ежемесячникам тяжело сейчас, к примеру. Они пишут про коллекции, которые давно уже стали вчерашними новостями. Это я к тому, что мы планируем завести более амбициозный блог.

То есть вы хотите больше быть на слуху.

Да-да, мы хотим быть на слуху ежедневно! В журнале есть несколько очень удачных форматов, к примеру, «день из жизни». Есть, допустим, журнальная съёмка, и я хочу, чтобы она была крутая, фантастическая, красивая в классическом смысле слова. Или это должно быть снято на телефон. Всё, что посередине, всё средненькое не интересно. Blackberry — это такой современный Polaroid. Качество дерьмовое, но это не имеет значения, потому что в этом есть некая правда. И в блоге можно делать этот самый «день из жизни», но, возможно, уже не так придирчиво выбирать героя. Сделать материал про водителя Грейс Коддингтон, допустим. Или про продавца.

Что вы думаете про показы?

Да вы только посмотрите, что творится вокруг площадок. Это же цирк! В Нью-Йорке даже хуже, чем здесь (В Париже. — Прим. ред.). Соотношение камера/человек возросло, кажется, на 2 000 %. Каждого, буквально каждого фотографируют! Я заметил, что в Нью-Йорке, возле Линкольн-центра, толпятся люди, которые, кажется, вообще не имеют к происходящему никакого отношения. Они просто нарядились, как на маскарад, пришли, их сфотографировали, и они ушли. Ну просто цирк. Это, конечно, интересно, хотя мне совсем не хочется становиться частью происходящего.

То есть вас не фотографируют?

Ой, нет, я всеми силами этого избегаю. Ну и, прямо скажем, я не выгляжу как Анна Делло Руссо, так что меня фотографировать нет смысла. Мы вообще стараемся оставаться в тени.

А люди из индустрии что говорят про журнал?

Отзывы невероятно хорошие. И от тех, про кого мы пишем, и от тех, для кого. Когда мы выпускали первый номер, о нас ещё никто не знал, репутации никакой не было, так что периодически было сложно: звонишь кому-то, кого ты не знаешь лично, и умоляешь его что-то сделать для нас. Со вторым номером было куда проще.

Главное, там много чего есть почитать.

Это как раз то, что я очень часто слышу от людей. Именно почитать. И для нас это очень важно. Мы хотим вернуть журналистику, вспомнить, как вообще пишутся хорошие тексты, когда есть что сказать, когда ты глубоко копаешь. Мы не хотим быть модными, наш дизайн очень простой, классический, много людей находит его сухим и скучным, а мы просто хотели, чтобы он был цельным. Нам не надо, чтобы картинки были цепкими, это просто должны быть хорошие картинки, поэтому у нас такой необычный, очень медленный и солидный формат. Но главное — чтобы это было интересно читать. Я был на Нью-Йоркской неделе моды, общался с Александром Вэнгом, и он говорит: «Да, это единственный журнал, который я действительно читаю».

Назовите ваши любимые журналы.

Я очень уважаю моего друга Йорга Коха, который делает O32c. Он определенно нас вдохновляет, о чём я ему не раз говорил. Он умудрился сделать, пожалуй, все материалы, которые мы сами когда-либо мечтали сделать, и мне кажется, что он много потрудился для того, чтобы вернуть в нашу жизнь хорошую журналистику. Также люблю не связанные с модой журналы, такие как New Yorker. Еще я очень много путешествую, и мне всегда печально читать Business Traveler: это ужасный журнал, но они пишут рецензии на кресла в самолётах, а меня это живо интересует, так как в самолётах я провожу большую часть своей жизни. Что ещё хорошего? Вы понимаете, я ведь в буквальном смысле покупаю все журналы, вообще все. И, к сожалению, чаще обнаруживаю, что вместо чтения просматриваю Google Reader, знаете, заголовки прочитываю. Мне хотелось бы читать о том, о чём я не знаю. Меня не интересует ещё одно интервью с Томом Фордом.

Блог журнала Industrie
Опубликовано на Look At Me: